8 (812) 714-28-59 Поиск
EN
RU

Страстная пропаганда или страшная антиутопия?

«Обломок империи» - немой фильм 1929 года, который и в 2019-м собирает аншлаги. Для одних лента 90 лет кряду – просоветская пропаганда, для других – антисоветская утопия. Чем кинолента «держит» зрителей? Эстетикой композиции и цитациями живописи от эпохи Возрождения до немецкого экспрессионизма? Тонкими отсылками к библейским сюжетам и Фрейду? Сильной драматической музыкой в исполнении симфонического оркестра? Или талантом актеров, которые умели играть одними глазами? А может быть, простой и понятной трагедией главного героя?

Разобраться в этом клубке смыслов, эмоций и историй мы пытались вместе с Петром Багровым – киноведом, который семь лет «собирал из обломков» оригинальную версию киноленты.

- Как получилось, что Фридрих Эрмлер – бывший чекист, убеждённый большевик, снял, кажется, вместо пропаганды о «светлом будущем», антиутопию с антитоталитарным пафосом? Кроме того, не был, например, отправлен в СЛОН, а прожил довольно счастливую личную и творческую жизнь, стал лауреатом четырех Сталинских премий, руководил «Ленфильмом»... В 1929 году как-то по-другому воспринимали этот фильм?

- Во-первых, он сам по-другому воспринимал этот фильм. Многие деятели культуры в двадцатые-тридцатые-сороковые годы были членами партии, но таких как Эрмлер – страстных коммунистов, среди режиссёров в этом поколении не наберется и пятерых. Я думаю, что он по-настоящему с какой-то религиозностью верил в целесообразность деяний советской власти. И если всё это делается ради благой цели: жестокость и страдания являются необходимым этапом, – значит, с его точки зрения, можно показывать их. Если для Эрмлера – автора – цель оправдывает средства, значит, считал он, оправдает и для других. И потому он показывал больше страшных вещей, чем те режиссёры, которые снимали пропаганду из собственных корыстных соображений.

Практически все ленты Эрмлера, даже те, за которые он потом получал Сталинские премии, могут читаться с двух сторон. Если вы увидели, что в картине был единственный настоящий, сострадающий, размышляющий человек – Филимонов, которого перемалывает «новая жизнь», и он превращается в одного из агрессоров, то это тоже близко к правде. Возможно, это понимал, прямо или косвенно, Фёдор Никитин – исполнитель главной роли, всё же он из другой среды, дворянин, генеральский сын. Хотя, я даже в этом не уверен. Возможно, это понимал Владимир Дешевов, когда писал музыку. Но то, что сейчас кажется нам вполне очевидным (но тоже не всем, я читаю отзывы на картину, некоторые считают, что это тупая большевистская пропаганда), мало кому приходило в голову в 1929 году. За границей, да, говорили, что в ленте есть обертоны и подтексты. А на Родине фильм считался абсолютно агитационной картиной, пропагандой советского образа жизни. Только снятой слишком сложным языком, потому его и резали для деревенского проката. Но никто про «антисоветчину» не говорил ни слова.

- Сколько лет фильм прожил в советской России, потом в Советском Союзе?

- Его показывали всегда. Он вышел в 1929 году. В 30-50-е годы его затмило звуковое кино. А в 1967 году к юбилею Революции выпустили заново. (Эрмлер был еще жив). И в ранге классики картину показывали вновь и у нас, и за границей на разных фестивалях. Лента всегда считалась одним из главных достижений советского немого кино.

- Можете провести аналогии с современным кинематографом, кто снимает сегодня подобное?

- Я не вижу, чтобы сегодня кино снималось с такой степенью страстности. Я вижу фильмы более талантливые, менее талантливые. Но во времена Эрмлера и кинематографисты, и художники, и музыканты были уверены, что они своим искусством способны перевернуть сознание человечества, хотя бы в отдельно взятой стране. Я не знаю современных фильмов, которые делаются с таким посылом.

- Как сложилось ваше сотрудничество с Михаилом Голиковым и Симфоническим оркестром Ленинградской области «Таврический»? Почему именно с этим оркестром Вы работаете над «Обломком империи»?

- Всё время работы над картиной (7 лет) я знал, что музыка Владимира Дешевова к фильму не забыта. В 1967 году, когда перевыпускали фильм, играли из неё «экстракты». И, если быть честным и справедливым, это не первое исполнение даже в наше время. Два года назад в Мариинском театре уже показывали фильм, но версию с купюрами и, насколько я понимаю, со скоростью проекции 24 кадра в секунду.

Во время работы над проектом меня познакомили с Михаилом Голиковым, и всё пошло достаточно просто. Я переслал Михаилу опубликованные еще в 1929 году отдельные партии и клавир с указаниями, какой фрагмент музыки к каким кадрам относится. Он свёл партии в партитуру, заделал лакуны, которые образовались из-за дефектов печати. И, кстати, музыка и сейчас не идеально ложится на картину. Скорее всего, мы не нашли одну минуту фильма. Готовился оркестр «Таврический» к показам без моего участия. Когда я слушаю, как они играют, понимаю, что задача особенно сложная. У них остались все трудности, которые возникают при исполнении качественной драматической музыки. При этом музыканты должны точно уложиться в то, что происходит на экране. В симфоническом сопровождении к немому фильму вопрос темпа оказывается основополагающим, и ему надо подчиниться железно. По-моему, с задачей дирижёр и оркестр справились хорошо: это не «самоигральное» произведение, музыка не всегда тактична, она даже порой мешает картине, т.ч. если всё работает, в этом огромная заслуга исполнителей.

- И всё же, для кого Фридрих Эрмлер снимал фильм, неужели он думал, что во времена, когда многие научились читать только при советской власти, зрители «прочтут» множество сложных аллюзий и реминисценций?

- Фильм снимали для рабочих и крестьян. Якобы. Но я думаю, что этот фильм снят для самого художника – как и любое настоящее произведение искусства.

- А Вы для кого его восстанавливали?

- И я его делал для себя. Я считаю, это тот фильм, который надо видеть первозданным. Но, кроме того, я считаю, что это фильм для очень широкого круга зрителей. Авангардное искусство давно привлекательно и понятно не только узкому кругу эстетов. Я был на показе «Обломка империи» (еще в ущербной версии) в Италии, где в зале было человек 800 очень «разношёрстной» публики, и всем было интересно. И в ленте, кроме авангарда, есть замечательно сыгранная человеческая история. Так что «Обломок империи» - это не высшая математика. Сказать, что фильм своевременный, я не могу, потому что он вневременный. Как проза Чехова или музыка Малера. Их всегда можно читать и слушать. Так и «Обломок империи» – это шедевр, а то, что он вызывает толки: просоветское это кино или антисоветское, – так это и интересно.

Кстати:

- «Обломок империи» восстанавливали на основе 9 версий (а просмотреть Багрову пришлось несколько десятков копий ленты), в каждой из них не хватало кадров. В одних странах фильм резали по религиозным соображениям, в других – исключительно по коммерческим, зрители не понимали смысла сцен.

- Хрестоматийный кадр с Христом в противогазе - цитация рисунка немецкого художника-экспрессиониста Георга Гросса – был утерян и отыскался только теперь в Швейцарии. На постсоветском пространстве знали о его существовании, но никогда раньше не видели в фильме. Кадры нашли в гораздо лучшем качестве, т.к. имели дело с подлинными копиями 1929 года на горючей плёнке: они сохранились только за границей.

- В чистом виде нового материала – всего на пять минут. Но после восстановления фильм стал длиннее на полчаса. В том числе и потому, что его, наконец-то, показывают на скорости 18 кадров в секунду, а не 24 кадра в секунду.

- В рамках фестиваля «Белые столбы» отреставрированная версия фильма в сопровождении оркестра Ленинградской области была показана трижды. 25 февраля – премьерный показ на открытии фестиваля в Госфильмофонде в Домодедово, 17 марта – специальный показ в московском кинотеатре «Космос», 24 марта – на «ЛенДоке» в Петербурге.